Мужчина лежал, подложив руку под голову. Его дыхание было несколько рваным и не естественным. Еще бы, не каждый день удается ни с того ни с сего получать ранения чуть ли не средь бела дня. Я смотрела на Германа и пыталась запечатлеть в памяти самые мельчайшие детали внешнего вида мужчины. Макаров даже спящим не выглядел добродушным парнишей. Он скорее напоминал затаившегося в зарослях хищника. Который готов в любой момент настигнуть свою жертву. Это пугало и притягивало одновременно. Глядя на сонного мужчину второе действовало сильнее.

Надо было его раздеть. Только я о том подумала, как зазвонил телефон.

Я бросилась на поиски сумочки, что оставила где-то в прихожей.

— Ты где? — недовольный голос Виталия выдернул меня в реальность.

— Еду домой, — я разумно предположила, что если мужчина ждет меня на квартире, то меня там точно нет.

— Хорошо. Я завтра в пять утра улетаю в командировку на неделю, — поставил меня в известность Слюсаренко.

— А что случилось? — придала голосу как можно больше участия. — Ты же вроде бы никуда не собирался.

— Дела, — коротко бросил мужчина. По его тону я поняла, что о сути дел мне знать не стоит, не моего ума.

— Я буду скучать, — выдавила из себя на полном автоматизме.

— Эх. Если бы не ранний рейс, то мы бы с тобой…, - произнес мужчина мечтательно. Меня же всю передернуло. Знаю я его мечтания, аж мурашки по коже и не от удовольствия.

— Счастливого полета, дорогой.

Связь прервалась, а я еще несколько секунд стояла и размышляла над превратностями судьбы. Как же вовремя подвернулась командировка Слюсаренко.

Мне послышался шум из спальни Германа. Я направилась туда. И точно, стоило только войти в комнату, как увидела, что мужчина пытается встать с кровати.

— Ты куда? Зачем? Лежи, — приказала я.

— Мне надо, — отрывисто произнес Макаров, садясь на кровати.

— Давай помогу, — предложила в ответ.

— Я сам.

— Сам, так сам, — осталась на месте, хотя меня так и подмывало подать руку и придержать мужчину.

Макаров с трудом поднялся с кровати и, пошатываясь, пошел в сторону ванной. Я следила за ним, словно беркут за добычей, готовясь в любую минуту протянуть руку помощи.

Когда мужчина справился со своими делами и вновь оказался в спальне, я предложила:

— Тебе бы раздеться.

— Хорошая мысль, — Герман замер.

— Я помогу? — осторожно спросила, боясь, что мою помощь опять отвергнут.

— Помогай, — к моему удивлению произнес мужчина.

Сразу было видно, что любое движение причиняет Макарову боль. Мужчина кривился, но терпел, когда я снимала испорченные кровью легкую куртку и рубашку. А дальше я замерла. Следовало снять брюки.

— Чего ждешь? Или никогда мужчину не раздевала? — мне показалось или Макаров пытался со мной заигрывать?

— Обычно они меня, — ответила в унисон. И сразу же заметила, как мужчина нахмурился. Было видно, что ему неприятны мои слова.

Я потянулась к пряжке ремня, отчего нечаянно коснулась кожи. Инстинктивно мужчин втянул живот и громко выдохнул. Я одернула руку, словно ошпаренная.

— Что такое?

— Ничего. Продолжай, — сверкнув глазами, произнес мужчина.

— Может быть ты сам? — я не знала, как реагировать и боялась вызвать недовольство со стороны Германа. Меньше всего мне хотелось, чтобы мужчина меня прогнал.

— Я сказал — продолжай! — Макаров повысил на меня голос.

Вновь протянула руку и взялась за пряжку, стараясь не касаться мужчины. Пришлось помогать второй рукой, чтобы расстегнуть ремень, который никак не желал поддаваться.

— Вижу, что опыта у тебя с гулькин нос, — прокомментировал мое замешательство Герман.

— Да уж, с тренировками у меня туговато, — наконец справилась с поставленной задачей.

Я принялась расстегивать молнию на брюках и в следующий миг поняла, что Макаров не так спокоен, как пытался казаться. Восставшая плоть недвусмысленно оттопыривала плавки. От осознания этого меня бросило вначале в жар, потом в холод, отчего-то задрожали руки, а по спине прошелся озноб.

Можно подумать, что я никогда не сталкивалась с мужским возбуждением.

— Ты так и будешь держать в руках мои брюки или позволишь им упасть на пол? — надо мной раздался чуть хрипловатый голос Макарова.

Я в растерянности подняла голову и взглянула мужчине в глаза. Огонь, бушевавший в них, опалил меня.

Пришлось сглотнуть внезапно возникший в горле ком, прежде чем ответить.

— Тебе, наверное, будет неудобно без брюк.

— И чего это мне будет неудобно? Перед тобой что ли? Так без них ты меня не один раз видела. Я тебя не стесняюсь, — Макаров явно решил надо мной поиздеваться.

— Так тебя стесняюсь я.

— Ой, ли, — мужчину было не пронять. — Не обращай внимание. Что естественно, то не безобразно, — Герман, словно не замечал моего смущения, накатившего внезапной волной.

Я выпустила брюки из рук, и они мягкой волной скатились к ногам. Мужчина попытался переступить через брюки, но чуть не упал. Пришлось его поддержать. И тут я ощутила, что у Германа жар.

— У тебя температура, — в ужасе воскликнула я.

— Пустяки. К утру все пройдет, — отмахнулся мужчина.

Я заметалась по комнате, пытаясь вспомнить какие лекарства нужно давать против жара, после того как помогла Герману лечь на кровать. На ум как назло ничего не шло.

— Надо в больницу.

— Никакой больницы. Даже не думай, — оборвал на корню мои благие намерения мужчина.

— Тогда нужно много питья, — вспомнила, как меня лечили в детстве.

— Иди и организуй, — коротко бросил Макаров.

— А еще обтирать. Водкой.

— Может быть лучше коньяком? У меня есть хороший французский коньяк, — обрадовал меня больной.

— Ты еще наливку предложи, — сыронизировала, выходя из комнаты.

С трудом нашла в квартире у Германа нужного размера посудину, в которую можно было бы вылить водку. С алкоголем оказалось все проще. Этого добра у мужчины в запасе было ой как много. У меня даже промелькнула мысль, а не злоупотребляет ли этим делом Макаров? Может быть он тайный алкоголик? Потом сама же отмахнулась от собственных догадок. Если бы он был таким, я бы заметила. При мне мужчина ни разу не пил вообще. Злоупотребляй он выпивкой, вряд ли бы мог удержаться, чтобы не опрокинуть в себя рюмку другую.

На кухне нашлась новая тканевая салфетка, которой решила обтирать мужчину, чтобы сбить температуру. Из посудомоечной машины достала глубокую тарелку. Попыталась найти уксус, но его найти оказалось сложнее, чем все остальное. Я оставила поиски, не увенчавшиеся успехом.